Hunger. The cripple of thoughts
which is tired and cut the bottom.
Hunger, your rivers roar
And meadows flowering in anger.
Moans will promise for knifes
The acid flesh of hope.
City’ve run behind the night
Waiting by horizon’s line.
The Cold will teach us to sing
By syllables of lupine tracks.
The Dark will burnt and burnt
A day frayed book.
Mute questions of roads
Will be screaming with new words.
Hunger is showing it’s trap-hollow face
In the gardens of fire.
Flame will be tread on
The snake-like centuries’ circles.
Rage will be seed on
The field of stony land.
Sky, turn up to fire,
Witness of self’s decay.
Last pages happiness
In front of a wisdom of coals.
Hunger, devour us again
And again to the depths of despair.
Hunger, slake our blood,
This clan seal of emptiness.
Distant caves of dreams
are blazing in rock of silence.
Flame, we hear their call
tasting fruits of yours.

Голод. Искалечена мысль
и по днищу, усталая, режет.
Голод, твои реки ревут
и гневом цветут луга.
Стоны посулят ножам
терпкую плоть надежды.
Город убежит за ночь,
слепым горизонтом следя.
Холод нас научит петь
волчьих следов слогами.
Морок будет жечь и жечь
истрепанную книгу дня.
Немые вопросы дорог
вскричат новыми словами.
Голод зевовпалый лик
явит в садах огня.
Пламя будет поступью
по змеиным кругам столетий.
Ярость станет семенем,
и нивой - груды камней.
Небо, развернись к костру,
тленья своего свидетель.
Счастье последних страниц
перед мудростью углей.
Голод, пожирай нас вновь,
Вновь до глубин отчаяния.
Голод, утоли нашу кровь,
родовую печать пустоты.
Далекие пещеры снов
полыхают в скале молчанья.
Пламя, мы слышим их зов,
вкушая твои плоды.